Медицина

МЕХАНИЗМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ШИЗОФРЕНИЧЕСКОГО ДЕФЕКТА 

А.И. Воронов

Клиника патологии высшей нервной деятельности, г. Новосибирск

E-mail: voronov88888@yandex.ru

При шизофрении, дефектная симптоматика появляется и может быть объективно зарегистрирована, ещѐ до манифестации симптомов психопродукции. Дефект формирует постепенная деградация астроглии. Тяжесть дефекта растѐт по мере увеличения сроков заболевания. Психотропные препараты, в синаптической щели межнейронных синапсов, способны балансировать дофамин, серотонин, гистамин, норадреналин, другие медиаторы, но практически не останавливают деградацию астроглии. Дизгармония доменного набухания астроцитарных ножек снижает пропускную способность глимфатической системы. Клинически это выглядит и может объективно регистрироваться, как дефицит дельта сна. В ликворе накапливаются продукты метаболизма, отравляя астроциты. Астроциты энергетически перестают поддерживать нейроны. Клинически это проявляется всеми симптомами редукции энергетического потенциала. Нейроны балансируют на грани выживания. Олигодендроциты массово гибнут в токсичной среде. Аксоны лишаются миелина. Скорость проведения импульса падает. Импульс рассеивается. Клинически это выглядит, как диссоциация мышления, дефицит внимания, амбивалентность, вербигерация, шперунги (симптом потѐртых проводов). Завершает картину дефекта исчезновение чувства юмора, эмоциональная тупость, аутизм, эгоизм.

Ключевые слова: астроциты, патогенез шизофренического дефекта, дельта сон

Общеизвестные теории патогенеза шизофрении, особенно если брать каждую в отдельности, например дофаминовую или серотониновую или инфекционно - вирусную, ГАМКэргическую, аутоиммунную, норадренегическую, и т.д., на наш взгляд, всѐ больше вступают в противоречия с последними достижениями нейронаук. Новая парадигма, иначе чем пять лет назад, трактует роль астроглии. Нейронауки последнего десятилетия сделали астроцит равноправным партнером нейрона в модуляции синаптической передачи и регуляции микроциркуляции сосудов мозга. Открытие в 2013 году NG2 клеток астроглии привело к пониманию механизма организации связей астроцитарного синцития с нейронной сетью.

Расположенные в непосредственной близости к синаптическим контактам астроцитарные отростки не только изолируют их, но и активно модулируют синаптическую передачу. В коре головного мозга человека один астроцит может поддерживать до 2 млн синапсов. Наличие щелевых контактов между соседними астроцитами образуют структуру, подобную синцитию, таким образом обеспечивая передачу ионов и низкомолекулярных веществ между клетками астроглии. Астроглия представляет из себя сетевую структуру, может быть более сложную, чем нейросети.

В наших предыдущих работах мы представили теорию патогенеза шизофрении, органично вбирающую в себя большинство вышеперечисленных теорий, причѐм, каждая из них, там занимает своѐ почѐтное место и удачно вписывается в предложенную нами концепцию. В последних статьях мы прямо высказали мысль о том, что главной причиной развития всех типов шизофрении является генетическая (эндогенная) уязвимость астроглии. Доныне «безобидные» астроциты, объявлены нами первопричиной формирования большинства дефицитарных синдромов. С нашей точки зрения, именно генетическая несостоятельность доменного взаимодействия астроглии, по принципу порочного круга, приводит к аутоинтоксикации мозга продуктами собственного метаболизма, усугубляющимся самоотравлением астроцитов и в конечном итоге формирует шизофренический дефект! 

В 2013 году был открыт трипартитный (трѐхчленный) синапс о существовании которого до сих пор не подозревают многие психиатры. А между тем, именно трѐхчленными являются большинство синапсов гиппокампа и таламуса.

Пресинаптическая и постсинаптическая мембрана большинства межнейронных синапсов находятся под модулирующим влиянием близлежащих астроцитов, которые выступают в качестве третьего равноправного участника синаптической передачи.

Три года назад нам стало понятно, что шизофрения изначально предполагает генетическую неполноценность астроглии, нейроны страдают вторично. Если в следствие аутоиммунной атаки, астроглия повреждается, то модулируемые астроцитами нейрорецепторы меняют свою чувствительность к дофамину! В разных отделах мозга чувствительность нейрорецепторов к дофамину меняется по-разному, но преимущественно она растѐт!

Нормальная концентрация дофамина в синаптической щели при F20 из-за повышенной чувствительности модулируемых астроцитами нейрорецепторов, оказывается «относительно» высокой. Чтобы еѐ сбалансировать (нивелировать) назначают нейролептики. Антипсихотики связывают дофамин, уравновешивая его концентрацию в синаптической щели на более-менее приемлемом уровне. В результате уменьшается психопродуктивная симптоматика. Во всяком случае, до тех пор, пока модулируемый астроцитом рецептор не приспособится к конкретному антипсихотику и не повысит чувствительность рецептора ещѐ больше. Пока пациент принимает антипсихотики, а делать это приходится всю жизнь, психопродуктивная симптоматика находится под контролем, чего нельзя сказать о дефицитарной. Уверения фармакологов в том, что современные нейролептики тормозят развитие дефекта, не основаны на объективных критериях, характеризующих дефектное состояние. Ни один производитель антипсихотиков не смог улучшить цифры показателей преимпульсного ингибирования (объективный инструментальный тест, измеряющий в цифрах наличие внимания). Результат лечения шизофрении каким–либо антипсихотиком, даже самым современным, пока не подтверждѐн инструментально! Опросники ММРI и шкалы, рекламируемые клиническими психологами, к объективным показателям глубины дефекта отнести нельзя. Антипсихотики не работают в астроглиальном сенситии, поскольку там нет известных медиаторов типа дофамина, а информация между астроцитами передаѐтся совершенно другими молекулами. 

Кроме того, важно обратить внимание на общий принцип модуляции нейросинапсов астроцитами. Модуляции подвержены не только дофаминовые нейрорецепторы, но и рецепторы, работающие на других нейротрансмиттерах. Например, астроциты, пострадавшие в результате аутоиммунной атаки или нейронфекции коронавируса, в разных регионах мозга, меняют чувствительность трѐхчленных рецепторов не только к дофамину, но и к ГАМК (гамма амино-маслянной кислоте), серотонину, гистамину, норадреналину, другим медиаторам. Причѐм меняют разнонаправлено! Гармония нейросетей при этом неизбежно нарушается. Клинически это проявляется широким спектром психопатологических симптомов: от бессонницы и депрессии до навязчивостей и страхов. От головных болей и мышечной слабости, до нарушений памяти и галлюцинаций.

В этой статье мы взяли на себя смелость объяснить механизм формирования дефекта с точки зрения предложенной нами теории патогенеза шизофрении. 

Всякий психиатр, достаточно долго практиковавший лечение болезни Блейлера, испытывает горькое разочарование, когда все его терапевтические усилия разбиваются о нарастающее дефектное состояние. А ведь первые годы всѐ было так хорошо: очередной приступ быстро гасился более современными нейролептиками, иногда помогало увеличение дозы или добавление антидепрессанта. Пациент жил в семье, даже работал. Избирательно, но сохранял социальные связи, бывало, успевал закончить начатое до болезни образование, а нейролептики и иные психотропные препараты прекрасно гасили псевдогаллюцинации, бред и даже кататонию… и вот на тебе – ДЕФЕКТ – раннее слабоумие. 

Молодые доктора надеются, что у следующих пациентов дефекта удастся избежать, а старые и опытные справедливо полагают дефект неизбежным злом верно установленного диагноза.

Шизофрения – заболевание прогредиентное, хроническое, сочетающее специфические изменения личности (эмоциональное уплощение, редукцию энергетического потенциала, утрату единства психических процессов и т.д.) с бредом, псевдогаллюцинациями, кататонией. Обратите внимание, что в этом определении, взятом из инструкции для судебных медиков, на первом месте стоят именно дефицитарные синдромы!

Все «внешние» проявления шизофренического дефекта многократно и подробно описаны. Их можно встретить в любой статье о дефектном состоянии – это необратимые изменения личности, вызванные эндогенным процессом. А вот о механизмах, лежащих в основе формирования вышеозначенных синдромов – мы публикаций не встречали. Возможно, приоритет в этом вопросе будет принадлежать именно нам…

Минуло сто десять лет с тех пор, как Эйген Блейер выделил четыре основных диагностических критерия, которые теперь принято называть «плюс симптомами» (четыре «А»): нарушение ассоциаций, аффектов, аутизм, амбивалентность. Это яркие признаки F20 бросаются в глаза сразу и являются основными критериями диагностики. Их перекрывают шесть симптомов нарастающего дефекта – «минус симптомы» (шесть «А»): алогичность, апатия, тупость аффекта, ангедония – (отсутствие удовольствия от жизни), абулия – (безволие), асоциальность. В свете ранее изложенной нами концепции патогенеза шизофрении такой подход, на наш взгляд, не отвечает современному уровню знаний о мозге. Например, аутизм, отнесѐнный Блейлером к «плюс симптомам», мы полагаем чисто дефицитарным синдромом. Судите сами: значительное снижение энергетического потенциала вынуждает нейроны экономить энергию, что резко снижает социальную активность, требующую много энергии, а в качестве компенсации лично больные переключаются на созерцание внутренних ощущений, фантазий иллюзий.

Если сравнить всю симптоматику шизофрении с айсбергом – то видимая часть – это всего три «плюс» синдрома:

1. Псевдогаллюцинации с синдромом амбулаторного автоматизма
2. Бред, (формируемый и поддерживаемый содержанием псевдогаллюцинаций)
3. Кататония в виде ступора или кататонического возбуждения

Зато подводная часть «айсберга» представлена значительным количеством дефицитарных синдромов.

Никто не станет спорить, что вся высшая нервная деятельность осуществляется нейросетями, состоящими из нейронов разного типа. В новинку то обстоятельство, что современная нейронаука уравнивает в правах астроглиальные сетевые структуры с нейросетями.

Один астроцит в коре головного мозга человека может поддерживать до 2000000 синапсов. Астроциты соединены друг с другом щелевыми контактами и образуют структуру, подобную синцитию. Такая организация сетевой структуры даѐт возможность свободного перемещения ионов и низкомолекулярных веществ между клетками. 

Нейроны передают друг другу информацию посредством разных нейротрансмитеров, одним из которых, но далеко не единственным, является – дофамин. Избыточным количеством дофамина долгое время объясняли появление «плюс» симптомов: бреда, кататонии, псевдогаллюцинаций. Нейролептики связывают часть дофаминовых рецепторов и тем самым позволяют управлять этими симптомами. Однако, как не пытались исследователи разных стран зарегистрировать увеличение количества дофамина – никому этого не удалось. Пока договорились на том, что у рецепторов по «непонятным причинам» повышается чувствительность к медиаторам, например к дофамину, хотя его абсолютное количество не растѐт. «Непонятные причины» повышения чувствительности нейрорецепторов к дофамину и другим нейромедиаторам – стали более понятными после открытия и описания модулирующего действия астроцитов на большинство дофаминовых нейрорецепторов. Теперь общепризнанно, что множество нейрорецепторов ЦНС (центральной нервной системы) являются трѐхчленными. Чувствительность таких рецепторов к нейротрансмиттерам (не только к дофамину, но и серотонину ГАМК…и т.д.) модулируется прилегающими астроцитами. Это обстоятельство серьѐзно пошатнуло теоретические основы господствующей доселе терапии F20 посредством антипсихотиков. Пока за неимением иных эффективных препаратов, нейролептики сохраняют свои позиции. Но дефицитарные симптомы к терапии нейролептиками практически интактны. 

При любом типе шизофрении, в той или иной степени, но обязательно, нарушается функция гематоэнцефалического барьера. Самым серьѐзным образом страдает важнейшая составляющая этого барьера – недавно открытая глимфатическая система большого мозга. Скорость движения ликвора по глимфатической системе замедляется, объѐм протекающего ликвора падает, сопротивление движению ликвора растѐт. 

На сбой в работе гематоэнцефалического барьера указывал ещѐ Павел Евгеньевич Снесарев, глядя в простой «РЕЙХАРД» (микроскоп) на окрашенную им глию. Тысячи окрашенных им срезов мозга выявили одну, но чрезвычайно важную особенность; умершие в психиатрической больнице пациенты с длительно текущей шизофренией на срезах мозга имели множество патологически расширенных пространств Вирхова – Робина. Исследователь понятия не имел о существовании глимфатической системы, открытой только в 2012 году. Но именно он связал расширения пространств Вирхова Робина с шизофреническим дефектом. В 1950 году в книге «Теоретические основы патологической анатомии психических болезней» Павел Евгеньевич дал удивительно точное, краткое и ѐмкое определение шизофрении – «Токсико аноксическая энцефалопатия».

Мозг, как известно, целиком плавает в ликворе, Пронизывающие мозг кровеносные сосуды со всех сторон окружены тонким слоем непрерывно движущегося ликвора. Мозг потребляет четверть всего кислорода и огромное количество глюкозы, переносимых кровью – однако, непосредственно с кровью мозг практически нигде не соприкасается. Кислород, глюкоза и другие небольшие молекулы, через стенку сосуда диффундируют в ликвор. Ликвор омывает «ножки» астроцитов, которые пронизаны множеством аквапариновых каналов. Каналы представлены молекулами белка – АКВАПАРИН 4. Каналы эффективно работают в обе стороны. Таким образом, всѐ, что попадает в мозг – попадает туда исключительно через «ножки» астроцитов. Всѐ продукты метаболизма, от которых мозг избавляется – выбрасывается через аквапариновые каналы «ножек» астроцитов в тот же ликвор, омывающий их, как река. Для поддержания гомеостаза, ликвор должен непрерывно и постоянно меняться, протекать вдоль кровеносных сосудов по глимфатической системе. В норме, ликвор обеспечивает бесперебойное снабжение мозга кислородом, энергией и быстро уносит все продукты метаболизма. Через хориоидные сплетения желудочков каждый удар пульса фильтрует новую порцию ликвора. Ликвор непрерывно течѐт по глимфатической системе большого мозга, затем перетекает в спинной мозг и исчезает в лимфатических путях ампулы спинного мозга. При шизофрении сопротивление глимфатической системы гораздо выше нормы, а пропускная способность ниже. Это увеличивает давление ликвора в желудочках. На посмертных срезах мозга таких пациентов желудочковые сосудистые сплетения огрублены, а сами желудочки расширены. В современных магнитных томографах на 3 тесла это прекрасно видно без вскрытия. В норме, наиболее высокая скорость течения ликвора наблюдается в глубоких фазах дельта сна прямо внутри томографа. Обеспечивают такое ускорение тока ликвора два механизма: 

1. Последовательное доменное набухание ножек астроцитов, образующее как бы скользящие кольцеобразные утолщения, типа кольцевых муфт, последовательно выдавливающих ликвор между плотной стенкой сосуда и мозговым веществом, образованным теми же плотно сцепленными «ножками» астроглии. 
2. Второй механизм заключается в периодическом ритмичном падении давления в кровеносных сосудах. Это локально, в пространстве между «скользящими» муфтами из астроцитарных ножек освобождает до 60% объѐма глимфатической системы. Ритмичное падение давления на ограниченных муфтами астроглиальных ножек пространствах ускоряет обратное движение продуктов метаболизма через аквапориновые каналы и уносит их по глимфатической системе в направлении движения крови. Собственно, эти два дренирующих механизма и составляют физиологическую сущность дельта сна. Без дельта сна не обходится ни одно живое существо имеющее мозг. Дельта сон жизненно необходим всем позвоночным и даже некоторым беспозвоночным, имеющим развитый большой мозг, например осьминогам. Только в дельта сне движение ликвора ускоряется в десятки раз. В норме, ликвор за 4-6 циклов в течение ночи уносит основную массу продуктов метаболизма.

Все типы шизофрении отличаются значительным уменьшением глубины и длительности дельта сна. Но это было бы ещѐ полбеды. Дело в том, что при шизофрении, в связи с нарушениями в доменном взаимодействии астроглии, невозможна компенсация предшествующей бессонницы. Глубина и время дельта сна, даже после длительного его отсутствия – не увеличивается, мозг ночью не «промывается», а токсичность ликвора увеличивается с каждым приступом. У здорового человека, после вынужденной бессонницы, обычно наступает компенсаторное увеличение времени и глубины сна. Есть возможность «отоспаться». При шизофрении – это невозможно и каждый период отсутствия сна увеличивает самоотравление мозга продуктами собственного метаболизма. Вместо «чистой реки ликвора», омывающего «ножки» астроцитов в глимфатической системе, образуется «застойное болото» из токсичного ликвора. Астроциты вынуждены добывать всѐ необходимое для питания нейронов, олигодендроцитов и микроглии из этого «болота», а продукты метаболизма отправлять в него же. 

В результате, астроциты пациента, страдающего шизофренией, пропускают через своѐ тело в обоих направлениях повышенную концентрацию продуктов метаболизма и неизбежно деградируют по принципу «порочного круга». С течением заболевания функциональная неполноценность астроцитов нарастает. Количество рибосом в клетках астроглии резко падает и «поделиться» с нейронами «энергетическими станциями», как это происходит в здоровом мозге, астроциты не могут. В норме, в процессе гликолиза, астроциты образуют значительное количество лактата молочной кислоты и перемещают его во внеклеточное пространство. Нейроны вместе с восстановленными в астроцитах митохондриями захватывают этот лактат и через цикл кребса производят из него 38 молекул АТФ (аденозинтрифосфорной кислоты). Если этот процесс нарушается – нейроны остаются без необходимой для передачи импульса энергии. Клинически это проявляется множеством симптомов редукции энергетического потенциала: от лѐгкого снижения психической активности до полной утраты интереса к жизни, бездеятельности, невозможности получать новые знания. Такую «утрату интереса к жизни», в основе которой лежит падение энергетического потенциала - можно легко спутать с депрессией, в патогенезе которой лежат совершенно другие механизмы. В случае ошибки, вполне возможно амбулаторное назначение психостимуляторов, ноотропов или старых антидепрессантов типа мелипрамина. Препараты стимулируют на короткое время остатки энергетического потенциала, пациент ненадолго «оживает» и кончает жизнь самоубийством без всякой депрессии.

Ярко очерченный апатоабулический дефект, характеризующийся отсутствием желаний в сочетании с безразличием не только к окружающим, но и к себе самому, вплоть до полной обездвиженности теперь встречается всѐ реже. А вот метафизическая интоксикация, подстѐгиваемая возможностью «зависать» в интернете, благодаря широкой доступности современных телефонов – теперь встречается чаще. Синдром Аспергера и Лео Канерна распространѐн настолько широко, что его легко можно заметить просто на скамейке в парке. Молодые люди, сидя на расстоянии вытянутой руки, смотрят не друг на друга, а в телефон и предпочитают общаться СМС сообщениями.

Диагноз «Аутизм» лет десять назад вышел за рамки психиатрии и широко эксплуатируется педагогами и психологами. Конечно, это не тот аутизм, которому впервые присвоил термин Эйген Блейер и нынешний синдром Аспергера трактуется гораздо шире. Психологи, в связи с его широкой распространѐнностью, стремятся оторвать синдром Лео Каннера и синдром Аспергера от грозного диагноза «шизофрения», но в конечном итоге такие «клиенты» часто попадают к психиатрам и становятся «пациентами». Психиатры пытаются лечить их современными нейролептиками и ноотропами. Кстати сказать, лечат совершенно безосновательно, не понимая, что в основе формирования этих синдромов лежит дефицитарный механизм. Это напоминает прежние назначения А.В. Снежневского, который рекомендовал в похожих случаях использование психостимуляторов. Современный уровень знаний должен удерживать психиатров, особенно детских, от попыток «подстѐгивать кнутом потерявшую силы лошадь». Говоря проще, не назначать детям с синдромом аутизма никаких нейролептиков – ни «новых», ни старых. 

Другой порочный круг, «украшающий» шизофрению большим количеством исключительно оригинальных симптомов, образуется вследствие массовой гибели олигодендроцитов. Олигодендроциты, в отличие от выживающих в токсичной и «голодной» среде нейронов, предпочитают кончать жизнь самоубийством или уменьшаться в размерах и снижать производство миелина. Дефицит миелина запускает целый каскад ярких симптомов, одним из которых становится гениальность, в особенности у личностей изначально творческих, например композиторов, художников, поэтов… Или у личностей целеустремлѐнных, но узконаправленных: математиков, конструкторов, биологов (если последние интересуются исключительно жизнью муравьѐв). Гениальность эта кратковременна и возникает на небольшом временном участке творчества, когда миелина для изоляции аксонов в целом ещѐ хватает. Импульс по перехватам Ранвье еще бежит быстро и скорость нейронного импульса в общем практически сохранна. Но на отдельных участках из-за локального дефицита миелина импульс уже рассеивается. Это приводит к нетривиальным мыслям, которые иногда сродни гениальным озарениям. Если в этот конкретный момент ещѐ хватает энергетического потенциала в нейросетях и хватает энергии для сосредоточения и поддержания внимания – миру преподносится идея, награждаемая одновременно и Нобелевской и Абелевской премией. Великолепная иллюстрация рождения такой идеи показана в фильме «Игры разума» (Джон Нэш, лауреат 2015 года, стал первым обладателем Абелевской и Нобелевской премии). Но вернѐмся к нарастающему дефициту миелина в следствие массовой гибели олигодендроглии.

Димиелинизация аксонов запускает сразу несколько процессов, развивающихся по принципу порочного круга. Лишѐнные миелина на отдельных участках аксоны не канализируют импульс, а рассеивают его. Возникает так называемый «симптом потѐртых проводов». Пока энергетический потенциал сколько - нибудь сохранен, оригинальные мысли и творческие идеи находят свой практический выход. В качестве примера можно привести Александра Скрябина. Он впервые в истории объединил игру света и звука – создал цветомузыку. Был крайне религиозным, мнительным, отличался такими оригинальными взглядами на всѐ происходящее, что несколько врачей независимо друг от друга, полагали наличие у него шизофрении. 

Когда энергетический потенциал снижается значительно, это ведѐт к бесплодному мудрствованию, философической интоксикации, формированию бредовых идей, навязчивостям. Продуктивность любой творческой деятельности падает до нуля.

Нейронный импульс, быстро прыгающий по перехватам Ранвье, после истончения миелиновой оболочки теряет былую скорость. Клинически это выражается в «застревании», «остановке мысли», «краже мысли», сложности ориентации в социальном пространстве.

Астроциты первоначально сами запускают процесс, который нарушает сон. В результате сами же страдают от интоксикации. Причина порождает следствие. Таких «порочных кругов» из-за самоотравления астроцитов в ЦНС появляется сразу несколько. Накладываясь друг на друга, они создают пѐструю картину причудливо сгруппированных симптомов, каждый раз особенную. Только глубокий дефект делает лично больных похожими друг на друга.

Интоксикация ликвора практически уничтожает рамифицированую и круглую глию (два вида из четырѐх). Оба типа глиальных клеток действуют преимущественно в быстром сне. Их исчезновение серьѐзно меняет характеристики быстрого сна.

Заключение

Шизофренический дефект не только психологический конструкт из набора дефицитарных симптомов, выявленных в ходе психиатрического интервью. Дефект абсолютно материален. Его можно не только определить в ходе беседы «на глаз», но и «попробовать на зуб». Чрезмерно выраженную аутоинтоксикацию церебрального ликвора можно обнаружить на спектрометрии волосяных фолликул, как это сделали японцы. Изменѐнные патологическим процессом астроциты выводят за клеточную мембрану белок, содержащий серу. Повышенное содержание серы регистрируется плазменным фотометром. Тест специфичен именно для шизофрении.

Разница в составе ликвора у пациентов, страдающих шизофренией и здоровых людей должна быть весьма значительна. Самым простым и доступным способом выявления такой разницы стало определение содержания глюкозы в ликворе. У больных шизофренией глюкозы в ликворе оказалось значительно больше, чем у здоровых. Автор исследования Сабин Бахн из Кембриджского университета сообщает, что клетки мозга при шизофрении в качестве источника энергии в большей степени используют лактат, поэтому «лишняя» глюкоза накапливается в спинномозговой жидкости.

Рассеивание импульса, как неизбежное следствие «симптома потѐртых проводов», прекрасно регистрируется простым тестом, показывающим сохранность внимания – показатели преимпульсного ингибирования при шизофрении могут выражаться даже отрицательными цифрами. 

Наконец, полисомнография выявляет снижение времени и глубины дельта сна, вплоть до его полного исчезновения. Это самый объективный показатель глубины дефектного состояния. 

Наши попытки преодолеть дефектное состояние у пациентов с простой формой шизофрении, в двух случаях из трѐх, оказались весьма успешны. Психотропные, ноотропы и антидепрессанты мы не использовали, но длительное применение криоконсервированного раствора цитокинов в виде ингаляций не только остановило дальнейшее развитие дефекта, но и привело к его полной редукции. Два пациента из трѐх устроились на работу и уже больше трѐх лет ведут самостоятельный образ жизни, полностью обеспечивая свои материальные потребности.

Литература:

1. Воронов А.И. и др. Ведущая роль астроглии в патогенезе шизофрении // Научный форум. Сибирь. 2020. Т. 6, № 2. С. 25-34
2. Воронов А.И. Новый взгляд на патогенез и лечение шизофрении // Академический журнал Западной Сибири. 2018. Т. 14, № 3 (74). С. 64-72
3. Горяйнов С.А., Процкий С.В., Охотин и др. О роли астроглии в головном мозге в норме и патологии // Анналы клинической и экспериментальной неврологиип. 2013. Т. 7, № 1. С. 45-52
4. Воронов А.И. Определяющая роль астроглии на чувствительность межнейронных синапсов к дофамину, серотонину и другим медиаторам на модели шизофрении // International University Science Forum science education practice Part 1 TORONTO, 2021. https://schizophrenia8.ru/images/upload/files/Canada%20-%20February%2010%20-%20Part%201.pdf
5. Горбачева Л.Р., Помыткин И.А., Сурин А.М. и др. Астроциты и их роль в патологии центральной нервной системы // Российский педиатрический журнал. 2018. Т. 21, № 1. С. 46-53. DOI: 10.18821/1560-9561-2018-21-1-46-53
6. Коломеец Н.С., Уранова Н.А. Современные представления о реактивности астроцитов при шизофрении // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2014. Т. 114, № 5. С. 92-99.
7. Dementia praecox oder die Gruppe der Schizophrenien: Eugen Bleuler // Br J Psychiatry. 1986. Nov; 149. Р. 661-662. DOI: 10.1192/byp.149.5.661 
8. Николенко В.Н., Оганесян М.В., Яхно Н.Н. и др. Глимфатическая система головного мозга: функциональная анатомия и клинические перспективы. // Неврология, нейропсихиатрия, психосоматика. 2018. Т. 10, № 4. С. 94-100.
9. Пространства Вирхова-Робина на изображениях МРТ / Kwee R.M., Kwee T.C. RadioGraphics. 2007. № 27. Р. 1071–1086. https://vk.com/@neuroimaging-prostranstva-virhova-robina-naizobrazheniyah-mrt
10. Снесарев П.Е. Теоретические основы патологической анатомии психических болезней. Москва: Медгиз. 1950. 372 с.
11. Коломеец Н.С. Межкоеточные взаимодействия в мозге человека при шизофрении (ультраструктурно – морфометрическое исследование): Дисс. ... д-ра биол. наук. Москва, 2010.
12.  Воронов А.И. Редукция (обратное развитие) дефектной симптоматики, как результат длительного применения цитокинов на примере пациентов, страдающих простой формой шизофрении (доказательная психиатрия) // Академический журнал Западной Сибири. 2018. Т. 14, № 6 (77). С. 19-33.